Самогон 1,2 сезон смотреть онлайн - Лордфильм

Осень 1941 года, на дворе – первые серьёзные морозы, и небо будто решает, что плакать уже поздно, а кричать – бессмысленно. Под Калугой, в вязкой, изъеденной войной земле, как в рассечённой ране, прибывает свежая кровь — новобранцы из Сибири. Среди них — молчаливый парень с жёстким взглядом и походкой, напоминающей зверя на тропе. Его зовут Николай Слепков, но на фронте имя быстро забывается. Здесь его кличут Самогон — не за брагу, как поначалу думают несведущие, а за охотничью сноровку, что сродни дару: гнать зверя — или врага — без помощи других, молча, точно, без суеты.
В сибирских деревнях такие — почти миф. Кто видел, тот знает: если Самогон идёт по следу, то добыча обречена. И вот теперь этот человек, всю жизнь охотившийся в глухой тайге, оказывается в самом пекле войны, где враг — не медведь, и где вместо следов на снегу — запах пороха, кровь и стоны умирающих.
В сериале "Самогон" создаётся не просто портрет воина. Это образ человека, пережившего всё — и одиночество, и боль, и предательство — задолго до того, как попал на фронт. В его глазах — лес, полный зимнего холода, и давняя боль от того, как мать умерла на его руках, когда он ещё был мальчишкой. Слепкову никто не говорил, что жизнь будет лёгкой, но он и не ждал иного. Его честность была леденящей, как ветер в ноябре: прямой, холодной и лишённой украшательств. Именно поэтому он сразу не сработался с командованием. Здесь, на войне, поначалу всё держится на бумаге: устав, порядок, субординация. А он — человек, у которого инстинкт сильнее приказа, и сердце подсказывает лучше любой карты.
Командир роты, капитан Дроздов, человек системы, поначалу не знал, что делать с таким подчинённым. Самогон игнорировал команды, уходил в лес на сутки, приносил сведения, которые, казалось бы, достать было невозможно. Кто-то сказал: «Он либо гений, либо псих». А может, и то, и другое.
Однажды, после особенно тяжёлого боя, в котором погибло половина роты, Николай на своих плечах вытащил троих раненых. Один из них — совсем молодой, едва двадцатилетний боец по имени Васька, сын кузнеца. У того в глазах всё ещё была надежда, а на лице — сажа от взорвавшегося снаряда. Он спросил, почему Самогон вернулся за ним, хотя мог спастись один. Николай лишь бросил: «Ты не лось. Ты — наш». И это было, наверное, самым тёплым, что он когда-либо говорил.
Но не всё на фронте измеряется выстрелами и ранцами с патронами. Настоящая история начинается тогда, когда в бой вступает враг, равный тебе. Таким для Николая стал офицер СС по фамилии Кремп — хищный, холодный и расчетливый, как айсберг. Кремп был не просто врагом — он был охотником, который тоже привык действовать в одиночку. Их встреча — это не схватка, а дуэль характеров, опыта, идеологий. Один — порождение дикого леса, другой — выученный образец фашистской машины.
Кремп слышал о Слепкове. Немцы называли его «тень из леса», «призрак». Он убивал тихо, точно и никогда не возвращался по одному пути дважды. Кремп же действовал иначе: он ставил ловушки, устраивал облавы, и каждый раз был уверен в победе. Но когда ловушка сработала — и в её центре оказался не кто иной, как Самогон, — всё пошло не по плану. Николай не ждал подмоги, не надеялся на чудо. Он просто дышал, чувствовал и атаковал. Это была борьба не на жизнь, а на правду.
Когда они встретились лицом к лицу в полуразрушенной деревне, окружённой болотами, Николай не произнёс ни слова. Кремп, высокомерный и уверенный, начал с монолога — как и подобает тем, кто считает себя выше. Но в этих словах не было жизни, только холод. Николай же просто выстрелил — метко, без паузы. Он не считал это подвигом. Он считал — необходимостью.
Ранен шесть раз. Тяжело — дважды. Каждый раз, когда кто-то говорил, что он не выживет, он возвращался. Как вода, просачивающаяся сквозь камни. Как тень, которую не прогнать.
Когда война для него закончилась, он не пошёл на парады, не стал героем газет. Он вернулся в лес. Не потому что сбежал, а потому что знал — его место там. Там, где нужен тот, кто не ждёт приказов. Кто просто знает, что правильно.
В какой-то момент один из сослуживцев, писарь по фамилии Малютин, начал писать книгу. В ней он вспоминал: «Когда мы теряли веру, он молчал. Но этого молчания хватало, чтобы идти дальше». И именно так вспоминается Самогон — не как герой с трибун, а как человек, чьё присутствие заставляло других собираться в кулак.
В истории Великой Отечественной было немало таких — непризнанных, молчаливых, живущих по совести. И каждому из них — памятник не в бронзе, а в памяти тех, кто остался жив. История Николая Слепкова — одна из таких. Она о том, как человек с тайги стал не просто солдатом, а символом того, что настоящий воин рождается не в казарме, а в сердце. И сердце это — не знает компромиссов.